С 1970-х годов успешно экспериментировавший с советскими символами и знаками, Лебедев в новых условиях нашел новое поле для иронии. Им оказался патентованный народный промысел. Здесь стоит напомнить о том, что такое Палех вообще. Во всем мире знают и ценят лаковую миниатюру из этого городка в Ивановской области. И ценят прежде всего за то, что она несет следы «великой русской культуры». Декоративные вещицы сделаны с тончайшим изяществом – выписаны золотом едва видимыми кисточками.
На самом деле шкатулочно-брошечный промысел – это искусственное образование советских времен. До того палехские мастера были в большинстве иконописцами, выполняли заказы для роскошных церквей. И вот этот кульбит от церкви к валютному магазину – самый потрясающий. Когда чисто иконное искусство (письмо золотом и киноварью) превращается в светское развлечение. Для иконописца 1930–1940-х годов писать вместо ликов святых изображения Ильича и создавать доски с изображением победы соцстроя по всем фронтам было, наверное, таким же артпрорывом, какой предложил господин Лебедев.
Художник, по сути, решил еще раз развенчать палехскую духовность, спустив сюжет с небес даже не на землю, а под нее. Он выбрал несколько эротических историй из афанасьевского сборника и иллюстрировал их подобно комиксу. Распутная попадья ловко обманывает глупого супруга, на виду у него затевая виртуозные секс-игры с бурлаком. Лакей ублажает барыню, как бы сегодня выразились, в ролевых играх. Особенно достается скудоумным девственницам, которые, сами того не подозревая, оказываются секс-игрушками в ловких руках хитрецов.
Единственный сюжет, не связанный с областью ниже пояса, относится к высмеиванию церковного мздоимства. Когда богатый мужик просит священника по всем обрядам похоронить своего кобеля (на шкатулке изображен козел). Священник соглашается за пять тысяч. Дело попадает к более высокому церковному чину, который сначала наказывает священника, а потом, получив взятку в два раза большую, корит его за недостаточно «церковные» похороны.
Выставку Лебедева можно воспринимать в двух ракурсах. С одной стороны, шкатулки явно нацелены на критику русско-народной духовности, активно насаждаемой в официальной пропаганде. На укол всем русофилам, не видящим оборотной стороны народности – ее пошлости. С другой – выставленные в галерее шкатулки явно вписываются в продукцию для «новых русских» – эдакий кунштюк для посетителей бара модельера Дениса Симачева (который, как известно, то же самое производит с Хохломой, а не Палехом). И здесь уже трудно понять, так ли критичен автор или он просто хочет пристроиться к модной теме высмеивания «русского», которая давно эксплуатируется в моде и глянце.
