Смерть ребенка.

    Следующая неделя показалась Ковалевицыну бесконечным кошмаром.
    Каждый день операции, операции.
    Каждый день перед операцией, пока ассистент готовил наркоз, Ковалевицын гладил по голове очередного юного пациента:
    - Ты же сильный. Ты мужчина. Не бойся, все будет хорошо.
    А когда оперировали девочку, хирург говорил ей:
    - Не бойся. Ты уснешь, а когда проснешься, все будет позади!
    И приказывал ассистентам:
     - Помните – перед вами девушка! Постарайтесь сохранить ее красоту!
    А затем, пока ребенок путешествовал по Стране Снов, хирург извлекал осколки, пули, сшивал разорванные мышцы, делал трепанацию черепа, чтобы снять внутричерепное давление - короче, совершал все, чтобы вырвать юную жизнь из лап уже нависшей над малышом Смерти...
     И с каждой удачной операцией нарастала радость в душе Ковалевицына.
     Он видел, как оживает измученный, исстрадавшийся ребенок, как понемногу оттаивает его напуганная душа при виде игрушек, принесенных в больницу людьми с добрыми сердцами...
     Но на сердце у Ковалевицына по-прежнему было тяжело. Ему никак не удавалось уснуть по-настоящему - едва задремав, он сразу же просыпался – снились кошмарные кадры Бесланской Трагедии.
     Еще тяжелее становилось, когда Ковалевицын приходил в реанимационный блок, где лежала девочка-первоклашка Зарема Яхнина.
     Профессор уже знал, что у Заремы никого не осталось на белом свете.
     Совершенно никого.
     Отец погиб в Чечне, выполняя боевое задание, мамину жизнь еще раньше унес теракт на одном из рынков Владикавказа.
     Остались у Заремы только бабушка и дедушка. А теперь и их не стало – их жизни унесла трагедия в первой школе Беслана...
     Сама девочка чудом уцелела – родные прикрыли ее своими телами от огня взрыва... А спецназовец «Альфы» вынес ее на руках из горящего спортзала.
     Ковалевицын понимал, что здесь Смерть, увы, сильнее: слишком много было ожогов и ран у девочки, да и сама она не хотела жить, бороться...
     И все чаще Ковалевицын после очередной операции заходил в реанимацию и долго
сидел у постели Заремы.
      Он смотрел на неподвижное детское тельце на реанимационной кровати и размышлял.
     - Вот жила маленькая девочка... Играла в куклы, радовалась бантам, новым платьям, мечтала, старалась разгадать тайны природы: почему светит солнце, почему идет дождь, почему это так, а не иначе? Кому же нужно было погубить такую кроху? – таковы были мысли Ковалевицына.
     Хуже всего было то, что Зарема часто бредила.
     - Мама, мамочка... – плакала она через беспокойный сон – Эти злые, страшные чу-довища преследуют меня... Они хотят, чтобы меня не стало... Спаси меня, мама...
      И в те часы у Ковалевицына сжималось от горя сердце.
      Однажды, четыре дня спустя, он сидел у постели умирающей. И тут...
      Послышался тихий шепот:
      - Мама... Ты пришла... Я так боялась... Почему ты так долго не приходила? Мне так страшно было...
      Ковалевицын вскочил и бросил взгляд на реанимационные приборы. Они мигали тревожными красными огоньками.
      Вдруг девочка открыла глаза и вполне осмысленно взглянула на Ковалевицына, спешно колдовавшего над приборами.
      - Дяденька врач... – прошептала она. – Отпусти меня с мамой, бабушкой и дедушкой... Я не могу тут оставаться... Тут так плохо, страшно, а Там так хорошо, светло...
       И закрыла глаза.
       Сбежавшиеся врачи напрасно старались вернуть ее к жизни. Девочки не стало.
       Она покинула этот столь жестокий к детям мир…

А теперь - рискну выложить одно из своих старых стихотворений. Белый стих.

Космическая колыбельная

         Уснули звезды, уснули планеты,
         Качаются небесные колыбели -
         Далекие и близкие галактики,
         Заснула добрыми снами
         Далёкая Земля, и лишь
         Один наш звёздолет не спит -
         К мирам неведомым он летит.
         Спи и ты, мой маленький,
         Отважный космонавт...